Леви Табачников о войне и призыве
«То, как люди на тебя смотрят, воодушевляет»
С октября прошлого года много мужчин и женщин были призваны в ЦАХАЛ из резерва, они до сих пор продолжают нести свою службу. Среди тех, кто воюет на юге и на севере, есть солдаты-одиночки, которым милуим дается особенно непросто.
Редакция Мезузы решила поговорить с некоторыми из них, нашим первым героем стал офицер логистики, старший лейтенант запаса Леви Табачников.
Очень хотел призваться в армию, отплатить Израилю
Я приехал в Израиль из Киева в 2015 году. Вообще родился в Донецке, но переехал после начала войны между Россией и Украиной. В Киеве у меня живут родители, а в Донецке — бабушка. Еще у меня осталось немного друзей, но со временем связи теряются. Да и в Украине я в последний раз был еще до 24 февраля 2022 года.
Я приехал по программе СЭЛА в город Кармиэль, это часть программ МАСА по изучению иврита и подготовке к психометрии, сдал психометрию, выучил иврит, насколько смог за 8 месяцев. После этого я очень хотел призваться в армию, отплатить Израилю, ну и идеологически. Я вырос в еврейской тусовке, в еврейском окружении, мне очень хотелось служить в еврейской стране.
Призвался в армию как солдат-одиночка. Прошел программу изучения иврита и курс молодого бойца на севере страны, после чего меня распределили в артиллерию, где я восемь месяцев проходил подготовку. Я был наводчиком артиллерийской установки и ее водителем. За время срочной службы прошел множество учений и маневров. Был на египетской границе, в Иудее и Самарии, на границе с сектором Газа, Ливаном, Сирией.
Люди говорили: «Ты спас меня от самоубийства»
Я уволился в запас в конце декабря 2019 года, а в начале марта уже был первый коронавирусный карантин. Вся страна вышла в неоплачиваемый отпуск. Те, кто работал не менее 6 месяцев могли рассчитывать на компенсацию от Службы национального страхования (Битуах Леуми). Но ни солдаты в целом, ни солдаты-одиночки в частности, ни при каких обстоятельствах не могли отработать эти шесть месяцев, а армейские платежные листы не котируются в Битуах Леуми. Нам сказали: «Извините, вы не можете ничего получать, но и работать вы не можете, потому что карантин». Если обычные солдаты могли пожить у родителей, то что делать солдатам-одиночкам как репатриантам, так и коренным израильтянам, было непонятно. Я пытался понять, как быть, но так и не нашел выход. В расстроенных чувствах выложил ролик в Инстаграм, где описал ситуацию и пошел спать.
На следующий день я проснулся с 20 тысячами просмотров, видео стало вирусным. Мне начали звонить, брать интервью, обращались разные социальные, политические деятели. Это все быстро дошло до Кнессета, была создана подкомиссия по делам солдат-одиночек. Она начала заниматься вопросами солдат-одиночек до, во время и после службы. Комиссия приняла решение сделать три выплаты по 4000 шекелей, которые в то время очень-очень помогли многим из нас. Хотя глобально это проблему не решило, но мне писали люди и говорили: «Ты мне помог, меня хотели выгнать из дома», «Ты спас меня от самоубийства». Так я начал заниматься социальным активизмом, которым в той или иной мере продолжаю заниматься и сейчас.
Обсуждали, что в Израиле будет большая война
Через год после окончания срочной службы я первый раз пошел в милуим. Из-за нехватки офицеров мне предложили пройти дополнительные курсы для тех, кто уже имеет опыт службы и находится в резерве. Я прошел курс офицеров логистики. Но несмотря на это, после их окончания меня поставили на другую должность. Я был командиром взвода, отвечающего за безопасность артиллерийского дивизиона. Во время выполнения оперативной работы, кто-то должен его охранять, это делали мы.
После назначения успел пройти всего одни учения. В этой должности свежего офицера, без опыта, толком не знающего своих солдат, меня застало 7 октября.
Очень символично, что мы с моей девушкой как раз накануне обсуждали, что когда-нибудь в Израиле будет большая война. Я говорил, что никто не хочет воевать, но иногда не остается иного выбора.
Я учусь в Еврейском университете Иерусалима, 8 октября должен был начаться мой первый семестр. А 6 октября хотел отдохнуть, мы пошли в лес, посидели, поздно легли спать, и утром обо всем узнали с большой задержкой. Когда проснулся, в течение часа понял, какой ужас произошел, но все равно на тот момент не осознавал масштаба.
Я, не спрашивая никого, сразу собрал сумку, еще до официального приказа. Он был только вечером, но в 12 часов дня я уже был на базе и собирал своих солдат. Несмотря на то, что был шаббат и у меня были религиозные солдаты, все приехали. Так для нас началась война «Железные мечи».
Отпустили домой, но сказали, что придется возвращаться
В саму Газу мы входили на один день, потому что артиллерия работает с расстояния, и нет смысла нас туда вводить. Стоять в застроенной местности, окруженной противником, скажем так, проблематично. Мы были снаружи, возле кибуцев, в которые вторглись террористы, с 8 октября и по начало января, и оттуда вели огневую поддержку.
Мы стали одним из первых артиллерийских дивизионов, которые свернули, когда боевые действия перешли в этап точечных операций. Нас отпустили домой, но сразу сказали, что скоро придется возвращаться.
Первым делом нужно было отдохнуть, прийти в себя, потому что это было тяжелое испытание, и морально, и физически. Я полетел со своей девушкой в Лондон, вернулся. Пытался начать учебу с опозданием на четыре или пять недель, все очень долго восстанавливал. Но к моменту, когда все удалось наладить, я уже получил новый приказ, в этот раз на север.
Естественно, пока ты на милуиме, у тебя собирается огромное количество дел, долгов. На работе я не был с октября, но так и не вернулся в эти два месяца, пока был дома. Быть милуимником — это вызов.
Конкретной даты возвращения не было, но я воспринимал это достаточно спокойно. В любом случае ты понимаешь, что это твоя страна, она одна, и это цена, которую ты должен платить за то, что ты в ней живешь.
Я с детства не любил перекладывать ответственность на других. В странах бывшего СССР считается, что в армию идет только дурак, да и здесь в последние годы была тенденция говорить, что милуимники ничего не получают, тратят кучу времени, но я так не считаю. Я горжусь тем, что я милуимник, это большая честь, иметь возможность защищать наше государство. Я морально не смог бы сидеть дома под кондиционером и смотреть по телевизору, как наши ребята сражаются, получают ранения, погибают.
Я рад, что у меня есть возможность внести свой вклад, как бы тяжело это не было, и как бы это негативно ни влияло на нашу жизнь. Я и второй семестр уже не начал вовремя, на работе с октября не был. Это, естественно, влияет на личную жизнь, на отношения с девушкой, с друзьями, с родителями, заставляет их волноваться. И да, это та цена, которую мы, как резервисты, платим за жизнь в этой стране.
До войны труд милуимников не оплачивался, как должен
В моем понимании, до начала войны труд милуимников не оплачивался, как должен. Мы не получали льгот и гарантий, которые были нужны. С 7 октября ситуация кардинально изменилась. Армия составила план поддержки, сейчас я вполне доволен своим финансовым положением, но я не ради денег это делаю, я не наемник.
Министерство обороны хорошо помогает, нам выплатили премии, зарплаты. Понятно, что ты отдаешь арендную плату за дом, в котором ты не находишься, это сложно. Но и тут нам оказывают помощь, есть социальные выплаты, стипендии, это достаточно много. Даже наша мэрия сделала символический подарок.
Приятно чувствовать заботу обычных людей и сотрудников различных социальных структур. Это греет душу и не дает тебе чувствовать себя брошенным на произвол судьбы. Мне даже звонили из Министерства алии и интеграции, хотя я скоро уже потеряю статус нового репатрианта. Звонили из управления по делам студентов, спрашивали, как мне можно помочь.
Приятно, что о тебе заботятся, от госструктур, до простых людей. Например, когда ты зашел куда-то поесть, хочешь заплатить, а выясняется, что за тебя уже заплатили. И финансовая поддержка, и социальная, и просто, как люди на тебя смотрят, это очень воодушевляет и дает какое-то теплое чувство.
Я уверен, что это не последняя моя война
Несмотря на всю помощь и льготы, нам придется делать особые усилия, чтобы вернуться к нормальной жизни и продолжать двигаться вперед. После 7 октября полностью поменялась глобальная концепция нашей страны, изменилось восприятие безопасности и социальной жизни. Естественно, это повлияет и на экономику, и на международные отношения. Я понимаю, что ждет меня намного больше милуима, что, к сожалению, самое тяжелое, самое страшное еще впереди.
ХАМАС — слабейший из наших противников, нас ждут еще большие испытания, я не боюсь об этом говорить, и уверен, что мы выстоим. Вопрос в том, какую цену мы за это заплатим. Я уверен, что это не последняя моя война, нужно привыкать к такой действительности. Если последние несколько десятков лет были только операции, то, к сожалению, впереди нас ждут войны.
В середине мая Леви закончил службу в милуиме и полноценно приступил к учебе в Еврейском университете.
Редакция Мезузы желает всем военнослужащим скорейшего возвращения домой. Спасибо за вашу службу!
Увидеть рассказ Леви о войне от первого лица и узнать больше о его активизме вы можете в телеграм-канале.
Интервью брал Никита Арманд
